Википедия: «
Наступает неспокойный и жестокий период, военные действия, русская революция; время более не благоприятствует ювелирному искусству, Иосиф Маршак, страдая от рака, скоропостижно умирает в возрасте 64 лет».
Татьяна Сизова, заведующая отделом драгоценных металлов Исторического музея: "
Фирма успешно существовала до Октябрьской революции. 10 августа 1918 года в возрасте 64 лет Иосиф Абрамович Маршак скончался".
Викепедия: «
Во время бурных революционных действий многие покидают Россию, иммигрируя в Европу, в их числе и семья Маршака, уносящая под своими одеждами остатки творений Иосифа Маршака… Сразу по приезде в Париж Александр Маршак открывает ювелирный салон».
Но работала ли фирма после 17-ого года при большевиках? Хотя-бы несколько месяцев?
Хочется надеяться, что работала. Отец болел, но один из сыновей может уже тогда помогал отцу, а потом продолжил дело?
Приведу очень слабые доводы, совсем
не документальные. Рассказ, напечатанный в
начале 1927 года в украинском журнале. Литературные фантазии.
В рассказе упоминается имя
А. Маршака –
Абрама Маршака, и это совсем
не Андрей Маршак (сын основателя фирмы Иосифа Маршака), но все же эпохальная фамилия для Киева (и не только для Киева!) как Маршак, может это не совсем совпадение, и дело основателя фирмы существовало хотя бы непродолжительное время при Советах в Киеве???
Бриллиант (рассказ перепечатывается в сокращении)
Бродит между домами ветер, подергивал прохожих за полы, за рукава…
-
Нищета, нищета! - думает Натан, пряча нос в кошачий воротник летнего пальто.
Стоит Натан у самого входа в кино «Коминтерн». Рядом огромная афиша - человек с револьвером, а сбоку девушка на высокой скале над пропастью. Хорошее место он выбрал. Стоит, держит лоток, обитый лысым бархатом, а на нем женские украшения. Золотым узором из тонкой проволочки читаются нежные имена на брошах: Маничка, Соня, Ляля...
-
Слушайте, имя Майя у вас есть?
-
Ну, Маня у меня есть, - из-за воротника выглядывает длинный нос и виноватая улыбка.
-
Майя... Говорю вам-Май-йя!
Потом далеко за полночь Натан склоняется над низеньким столиком и плетет из блестящей проволоки поющее имя "Майя". И блестящая проволочка разворачивается перед ним словно рельсы на пути… Золотая змейка, словно живая извивается плавными кольцами и завитками в имя…
В ювелирную лавку А. Маршака редко кто заглядывал, но для шика владелец держит приказчика, и тот приказчик был Натан.
Гражданин Маршак сидит за белой кассой, читает еврейский календарь.
- А знайте, какая будет у нас погода, Натан Маркович?
- Ну, и откуда мне это знать?
- Так я вам скажу, что у нас и еще две недели будет тепло, а в середине ноября начнется мороз.
- Ой, беда, беда! - вздыхает Натан, потому что летное пальто с кошачьим воротником уже и сейчас почти не грело.
- Э, чего вы вздыхаете, Натан Маркович?
- Да хоть бы и вовсе не было этой зимы.
- Ха, ха, - смеется гражданин Маршак, он в добром настроении сегодня - езжайте себе до Африки...
- Африка — это хорошо, задумчиво говорит Натан, ему сдается, что теплое пальто на хорьковом меху, как у гражданина Маршака, было бы лучше.
Натан возится у витрины, переставляет бархатные подушечки с искрящимися огоньками, капельками рубинов, фальшивым блеском жемчужин. Ему кажется, что сокровища целого мира скоплены здесь, в лавке Абрама Маршака, где лишь прозрачное стекло ставит преграду человеческой жадности. Порой он видит за окном завистливые, голодные и вожделенные глаза и руки, умеющие работать, но не умеющие носить обручальных колец. А эти золотые безделушки украсят чью-то холеную жизнь, и рука, которая будет их носить, не коснется грязного белья или пола.
Брошь Трио, фирма Иосифа Маршака
Раз он увидел за витриной взгляд, где было больше назойливого желания, чем жадности и боли, чем зависти. И на второй, на третий день, этот взгляд упрямо останавливался на золотом перстне с одним огромным бриллиантом... А когда через несколько дней в лавку вошла девушка без рукавичек и в платке, то Натан сразу узнал упрямый взгляд из-под крылатых ресниц.
—
Вот кольцо... (жест к витрине)
покажите... сколько оно стоит?
Натан поставил на прилавок подушку из черного бархата. Камень горел и, казалось, прикосновение к нему обожжет пальцы.
- Тысяча рублей.
- О!
И все же Натан услышал в голосе не отчаяние, а восторг, и в черных глазах было больше упрямого желания, чем похоти.
- А та... с меньшим камнем?
- Четыреста.
Усмешка.
- Простите, - сказала она и вышла, затронув сердце Натана.
Стронк Георгий Адамович, Дивчина, 1932 год
Имя девушки было Роза. Ее тоненькие пальцы дружили с иголкой и быстро двигались над чужой тканью. Она обитала в убогом доме, но роскошные дворцы не казались ей неприступные и роскошные вещи недостижимыми. Над работой она склонялась словно над легким рукоделием, спасающим от скучного ничегонеделания и получая деньги всегда колебалась чего ей купить - хлеба или шоколаду.
Познакомились они просто. На улице Натан вежливо поклонился ей, а она не ответила резко, потому что робкое приветствие и потертое пальто внушили ей доверие... Когда они прощались у витрины ювелирной лавки А. Маршака, Натан, опьяненный мечтой, показывая на драгоценное кольцо спросил:
- В
ы очень хотели бы иметь эту безделушку?
-
О, это было бы красиво! - сказала Роза и протягивая Натану узенькую руку, вдруг представила на ней огонек бриллианта.
С того дня Натан начал делать из медной проволоки броши и продавать их на улице возле кино. Это давало несколько серебряных монет каждый день. Свои расходы он уменьшил, убедившись, что хлеб с чаем вполне могут заменить завтрак и обед. Потом ему довелось исключить и завтрак, потому что как-то гражданин Маршак, будучи в скверном настроении, заметил, что:
-
Здесь ювелирный магазин, а не лавка с чесноком.
Разделение между желанием и осуществлением уменьшалось и наконец настал день, когда Натан сказал себе — «
сегодня».
Он немного опоздал в лавку, зато в кармане жилете приятно ощущал маленькую и твердую вещь, и, хотя не говорящую, но вполне реальную. Несколько раз в день он вытаскивал и разглядывал ее. Это было золотое кольцо, которое посчастливилось ему случайно приобрести за очень малую цену на" Золотой площадке " на базаре у какого-то лица по самые глаза укутанной башлыком.
Золотая оправа была немного неуклюжей работы и желтоватый бриллиант меньше того, что украшал витрину ювелирной лавки Маршака. Однако камешек сиял всеми красками радуги и таил в себе нечто большее, чем драгоценность и что еще не подлежало денежной оценке.
Ах, этот день! Голод, терпение и настойчивость, закутанные в металл, твердым комочком лежали в жилетном кармане. Как мало они стоят, если блеск камешка не растопит упрямого взгляда.
В магазин, как обычно, заходит мало покупателей, да и то больше спросить какую-то цену или купить дешевую брошь из яшмы или малахита. Натан как раз собирался еще раз взглянуть на свой перстень, как вошел гражданин в коротком пальто, желтых ботинках и без портфеля. Натан сразу сообразил, что тут дело не абы какое. Он суетился, показывал, восхвалял. Гражданин в коротком пальто долго перекидывал на ладони перстень с огромным бриллиантом - лучшее украшение витрины, но остановился на другом, с камешком много меньшим.
Из тугого кошелька он извлек причитающуюся сумму и небрежно кивнул в кассу, где сидел гражданин Маршак, пытаясь притвориться спокойным и еле сдерживая дрожь похотливых рук. Такие покупатели не часто попадаются на улице Энгельса!
Непман, литография, 1920-е годы
Ах, этот день! Он не кончился ни на минуту раньше, чтобы приблизить счастья Натана. Как обычно в 5 часов засветился на углу фонарь и Натан был волен делать, что хотел…
Небольшая Натанова фигура целиком терялась в людской толпе, его толкали, наступали на ноги, но он не обижался, потому что не замечал того. Маленький камешек лежал у самого сердца и предвещал улыбку и взгляд немножечко не такой упрямый. Натан шел быстро и легко и казался себе статным и красивым. Натан миновал знакомые кривые, торопился и волновался, он боялся опоздать.
Он вглядывался во все женские лица…
—
Роза... Розочка! - восклицает Натан.
Девушка останавливается.
-
Вы? Но я очень спешу, - с равнодушной усмешкой она подает Натану руку.
Эта рука на мгновение становится для Натана блестящим занесенным кинжалом. Он видит на ней ослепительный луч маленького камешка. Кольца из ювелирной лавки Маршака. Натан сразу узнал это кольцо...
Может Натан и нашел какие-то бессодержательные слова, может он даже нашел возможность вежливо улыбнуться...
Город большой и разве не все равно куда идти? Можно повернуться сюда, справа, где в конце сквер и памятник какой-нибудь героя с протянутой рукой и с лицом таким ласковым, как редко бывает у живых людей. Можно завернуть в эту улочку, уходящую вверх и оттуда с площадки увидеть внизу город, сияющий ночью, как исполинский бриллиант.
Ах, бриллиант! Натан нащупывает в жилетном кармане острый камешек, становящийся такой тяжелый, что кажется уже невмоготу нести его. Натан просто сгибается под тяжестью того малюсенького камешка, но бросить его нельзя. Он бродит с ним всю ночь. А ночь такая короткая (Натан никогда не думал, что ночь такая короткая). Он не успевает даже докончить одной маленькой мысли...
Улица в старом Киеве, автор Горячев Е. Н.
Теперь ему надо перейти площадь и Кривой переулок, чтобы оказаться на ул. Энгельса и не опоздать в магазин. Он идет машинально и останавливается только перед дверью магазина. Собственно, в дверях его останавливает милиционер. Натан смотрит на него пустыми глазами не силясь понять, что произошло.
Дальше все происходит очень быстро. Чьи-то умелые руки, почти не прикасаясь к нему и не касаясь его одежды, находят золотой перстень в жилетном кармане.
Борис Ефремов, ВЧК, 1922 год
Гражданин Маршак безумными глазами смотрит на пустые коробочки из-под браслетов, колец, брошей, разбросанных на полу. На вежливый запрос, узнает ли он этот перстень, не взглянув кивает головой:
— Мой, мой... О вор... разбойник!
Вид он имеет несчастный, расхристанный.
Натан отвечал на вопросы как во сне, не думая и лишь один вопрос вызвал в нем протест.
- Вас не было дома эту ночь. Где вы были?
Натан молчит. Горе может лишить мужества, но гордость не позволяла ему отдать этим людям свою высмеянную мечту.
- Вы арестованы.
Выходя, он кивает гражданину Маршаку, он испытывал к нему сочувствие.
В эту ночь их обоих жестоко обворовали.
Почтовая карточка Киев, 20-е годы
Но хоть немного документального.
Реклама из французской газеты,
март 1922 года. Наверное, именно в это время и открылась фирма Иосифа Маршака в Париже. Дело отца продолжил сын.
