Магомедов Саид

[Нелунатик-увы]

Из книги Евгения Михайловича Шиллинга "Кубачинцы и их культура Историко-этнографические этюды", 1949 года

Магомедов Саид

Саид Магомедов. Ныне покойный мастер родился в 1873 г. Умер в 1941 г. Его биография очень типична для старого кубачинского быта. Десятилетним мальчиком он стал обучаться мастерству гравировки. С 14 лет началась трудовая бродячая жизнь — работа по найму, сперва подмастерьем, затем мастером в мастерских, принадлежавших богатым кубачинцам, казикумухцам и армянам в ряде городов Кавказа и Украины. В 1908 г. Саид, вследствие болезни глаз, оставил производственную работу и занялся антикварной деятельностью, успев до начала империалистической войны пять раз побывать за границей с антиками. В советский период Саид работал в Дагестанском музее, занимаясь определением экспонатов по искусству Востока, реставрацией оружия и рисованием. Будучи человеком без образования, но много видевшим на своем веку и обладающим широким кругозором, Саид познал все тонкости кубачинского художественного стиля. Он неплохо разбирался также в искусстве Кавказа, Ирана, Средней Азии, Турции. Совершенно новым, возникшим после Октябрьской революции явлением художественной жизни кубачинцев должно считать графические работы карандашом и тушью, в чем мастера резца и наковальни, до того никогда не рисовавшие на бумаге, неожиданно достигли крупных успехов. Вот в этих-то оригинальных, работах по зарисовкам особенно ярко проявилось творчество Саида Магомедова. В рисунках он проявил себя крупным художником с богатым творческим композиционным замыслом. Лучшие карандашные произведения Саида хранятся в коллекциях Музея народов СССР, Музея восточных культур, Института художественной промышленности и Дагестанского музея. В начале 1937 г. по заданию правительства Дагестана Саид Магомедов подготовил рисунки для альбома товарищу Орджоникидзе. За год до своей смерти он приезжал в Москву и передал в качестве подарка для товарища И. В. Сталина большую серию своих оригинальных орнаментов, сделанных в карандаше и в красках.

Творчество Саида Магомедова не замыкалось лишь старыми традициями. Он дальше, чем другие мастера, пошел вперед (правда, не в работах по металлу, которые давно бросил, а в карандашных рисунках) по части расширения возможностей использования кубачинского орнамента в наши дни (изобразительные сюжеты, надо заметить, ему не давались, да он ими почти и не занимался). Он создал великолепные рисунки, пригодные для узорных тканей, обоев, украшения зданий и иных художественных поделок и применений.
Графика Саида в целом характерна сложностью построений, имеющих густую, почти не оставляющую пробелов, орнаментацию. Она отличается большой насыщенностью, уверенностью и, я бы сказал, законченной ритмичностью и какой-то особой, подкупающей логикой. В округлости и весомости мелких элементов, складывающих узор, сказывается рука гравера и особенность техники гравировки, которая, как известно, дает возможность мастеру, не ограничиваясь лишь контурным очертанием фигур, делать целые более или менее значительные вырезы металла.

В отношении личных качеств Саид Магомедов представлял собой довольно типичную, чисто кубачинскую фигуру. Энергичный, предприимчивый, хорошо воспринимавший новое, он был вместе с тем крепким хранителем кубачинских обычаев, общественных установлений и правил. Как никто он разбирался в антиках, снабжая ими Государственный Эрмитаж и другие музеи. Широкий кругозор в отношении распознавания древностей, большей частью восточных, этот мастер приобрел благодаря многократным торговым поездкам по городам Западной Европы. Его датировками и определениями пользовались наши музеи. Он был страстным любителем орнамента, красивых старых вещей, изделий прикладного искусства. Больше же всего он все-таки любил и понимал искусство своего родного селения и оставил после себя богатое творческое наследие.
Два-три штриха касательно внешнего облика (рис. 51) мастера. Худой, среднего роста. По-русски говорил плохо, тем не менее речь его была живой, образной, с юмором. Нрав живой и общительный. В последний раз мы с ним виделись во время экспедиции в Дагестан в 1940 г. Он был деятельным сотрудником экспедиции и, несмотря на свой почтенный возраст, совершал в районе с. Кубачи с нами экскурсии не только верхом, но и пешком.

Саид Магомедов с альбомом своих рисунков. Махачкала, 1940 год




Художественным рисункам Саида Магомедова посвящен очерк покойного искусствоведа В. Н. Чепелева, который опубликовал некоторые графические работы Магомедова из альбома, принесенного мастером в редакцию журнала «Творчество» в 1939 г. Один из рисунков изображает Спасскую башню Кремля. В. Н. Чепелев пишет: «Рисунок Спасской башни Кремля с венчающей рубиновой звездой прекрасно показывает целостное эстетическое единство узора и фольклорно обобщенной архитектурной формы. В нарисованном архитектурном облике Спасской башни сочетаются черты дагестанского дома-башни со схематизированным силуэтом Кремля. Введение орнаментальных клейм и линейное членение архитектурной формы тончайшим образом рассчитаны на ритмику включаемого в них узора. Даже стрелкам часов приданы завитки мархарая».
Помимо статьи В. Н. Чепелева, ряд зарисовок С. Магомедова опубликован был в моих предыдущих работах о кубачинцах.

Кратко охарактеризую некоторые композиции С. Магомедова, помещенные в данной книге.
1. Эскиз орнамента для оформления шкатулки работы 1936 г. Все поле занимает мощный вариант узора мархарай, в центре которого помещена «головка», именуемая «курдюк». Примечательно, что в этом рисунке автор передает особенности техники бенбултон (точечный чеканный фон) и техники цубла (светлые «головки»). Из альбома Музея народов СССР (Москва).

Эскиз оформления шкатулки. Рисунок работы Саида Магомедова. 1936 год




Эскизы оформления двух бокалов (1936 г.). На обоих симметричный орнамент тутта. На одном из них в рисунке передана техника неглубокой гравировки (бенбултон), на другом техника полированной черни (чибильтон).

Эскизы оформления бокалов. Рисунок работы Саида Магомедова. 1936 год




3. Вариант композиции (1939 год), в которой, по словам автора, сплелись впечатления от Спасской башни Кремля и от готической архитектуры Варшавы, где С. Магомедов был в начале XX в. (из альбома Музея народов СССР).

Композиция Саида Магомедова. 1939 год




4. Композиция, воспроизводящая в схематизированном виде изображение кубачинского медного литого светильника «чах» (1939 г.), покрытого орнаментами мархарай — в центре, лум — окаймление и тутта — на крышечке (простой обиходный светильник так не орнаментируется). Образ птицы с опущенным хвостом отличается от традиционного изображения фазана с поднятым хвостом на медных обиходных кубачинских светильниках. Из альбома Института художественной промышленности (Москва).

Схематизированное изображение светильника (чах) с орнаментацией работы Саида Магомедова. 1939 год




Эскиз для ткани или обоев (1939 год) — выражение самостоятельной мысли Саида Магомедова, пытавшегося найти широкое производственное применение для орнамента кубачинских златокузнецов.

Эскиз для ткани или обоев работы Саида Магомедова. Махачкала, 1939 год

[Нелунатик-увы]

Магомедов Саид

Авторы: Евгения Юрьевна Гуляева - научный сотрудник первой категории отдела этнографии Кавказа, Средней Азии и Казахстана, Елизавета Ивановна Нератова - заведующая отделом специализированного хранения



Магомедов Саид (Саид Магомед оглы) – кубачинский мастер, художник и продавец антиквариата, внесший большой вклад в формирование дагестанских коллекций Российского этнографического музея (далее РЭМ).

О жизни Саида Магомедова известно благодаря выдающемуся этнографу-кавказоведу Евгению Михайловичу Шиллингу, одним из ключевых информантов которого он был.

Саид родился в 1873 г. в с. Кубачи – одном из известнейших на Кавказе центров художественной обработки металла. Как и большинство мужчин-кубачинцев, он с детства обучался гравировальному делу и с 14 лет стал работать по найму сначала подмастерьем, а потом мастером-ювелиром и оружейником в мастерских кубачинцев, лакцев и армян в городах Кавказа и Украины. Шиллинг писал, что «будучи человеком без образования, но много видевшим на своем веку и обладающим широким кругозором, Саид познал все тонкости кубачинского художественного стиля» Получить представление об искусстве мастера позволяют рисунки его работ по металлу, хранящиеся в разных музеях России и, в частности, в РЭМ. Комментарии к некоторым изображениям содержат информацию о географии творчества мастера: те или иные предметы были изготовлены в Екатеринодаре (Краснодаре), Армавире, ст-це Баталпашинской (Черкесск), Нальчике, Пятигорске, Владикавказе, Баку (кол.8764-9251-9296) Следует отметить широту ассортимента его работ: от традиционных кинжалов, шашек и поясов до портсигаров, столовых приборов и набалдашников тростей.

В 1908 г. из-за болезни глаз Магомедов был вынужден оставить ремесло, став, как и некоторые другие кубачинцы, антикваром. Известно, что для продажи предметов старины он несколько раз до Первой мировой войны выезжал в Европу. В книге кубачинского мастера Расула Алиханова есть рассказ о том, как вместе с супругой он побывал в Париже: «...жена его была одета по-кубачински. Широкое парчовое платье с золотосеребряными орнаментами на темно-синем фоне, на голове белая накидка каз с золотой вышивкой по кубачинской традиции, с подшитой на конце серебряной бахромой, войлочная обувь белого цвета с орнаментальной отделкой и загнутыми остроконечными носиками подобно птичьему клюву. На руках ее были массивные браслеты и кольца, мастерски отделанные фигурными выпуклыми бирюзовыми камнями и темно-красными гранатами. В Париже, – говорил он, – её окружили фотографы как редкое явление <...>. На следующий день, – рассказывал Саид, – во всех парижских газетах появились в разных вариантах фотографии моей жены Бики из аула Кубачи». С деловыми целями Саид Магомедов установил связи с некоторыми музеями, в частности в 1913 г. стал сотрудничать с Этнографическим отделом Русского музея (с 1934 г. – Государственный музей этнографии, с 1948 г. – Государственный музей этнографии народов СССР, с 1991 г. – Российский этнографический музей). В этом же году сотрудники отдела сделали фотографии мастера и его жены (кол. 3364). Установить, что на них запечатлены именно они удалось совсем недавно, когда два снимка полностью совпали с двумя портретами Саида Магомедова (кол. 10876-1, 2), созданными художником и руководителем манекенной мастерской музея К.З. Кавтарадзе (1879–1941) и поступившими в коллекцию музея только в 1986 г. Помогло также сравнение фотографий со снимками Магомедова и его семьи, сделанными в конце 1930-х гг. во время экспедиции Е.М. Шиллинга, и хранящимися в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) (МАЭ И 1798-370 – МАЭ И 1798-375).

С 1913 по 1916 г. от Магомедова в Этнографический отдел поступило более 180 вещей, которые можно разделить на две тематические группы. К первой относится уникальная коллекция предметов традиционной культуры кубачинцев. Среди них наибольшую ценность представляет женская праздничная одежда (кол. 3101), именно в ней была сфотографирована Бика Магомедова (кол. 3364-1/1, 1/2, 2, 3), а также маски и костюмы участников театрализованной обрядовой игры, проводимой членами союза неженатых мужчин. Ко второй группе относится художественный текстиль, самой ценной частью которого являются 58 кайтагских вышивок (61 предмет, из которых был утрачен во время Великой Отечественной войны, а два предмета переданы в 1960 г. в Волгоградский музей изобразительных искусств, ныне Волгоградский музей изобразительных искусств им. И.И. Машкова). От всех кайтагских вышивок, имеющихся в собрании музея, они составляют около трех четвертей. Их отличает разнообразие представленных орнаментальных композиций, в числе которых имеются очень редкие варианты, и широкий хронологический диапазон памятников – от кон. XVIII до нач. XX в. Большой заслугой собирателя является этническая атрибуция вышивок и в большинстве случаев фиксация места их приобретения.

Следует подчеркнуть, что в истории формирования коллекций кайтагских вышивок кубачинцы и, в частности, Саид Магомедов сыграли особую роль. Известно, что три кайтагские вышивки из собрания Эрмитажа, поступившие в 1920-х гг. из коллекции Музея центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица, были изначально приобретены в 1913 г. у Саида Магомедова. Также удалось установить, что пять из двадцати вышивок, хранящихся в г. Баку в Азербайджанском национальном музее искусств, поступили в 1925 г. тоже от него.

Революция 1917 г. и Гражданская война на некоторое время прервали связи Магомедова с Этнографическим отделом Русского музея. В конце 1920-х гг. он стал продавать предметы Дагестанскому краеведческому музею (ныне Национальный музей Республики Дагестан им. А. Тахо-Годи, г. Махачкала), позже его приняли туда на работу. Он занимался реставрацией оружия и экспертизой предметов восточного искусства, поскольку: «как никто …разбирался в антиках, снабжая ими Эрмитаж и другие музеи. Широкий кругозор в отношении распознавания древностей, большей частью восточных, этот мастер приобрел благодаря многократным торговым поездкам по городам Западной Европы. Его датировками и определениями пользовались наши музеи. Он был страстным любителем орнамента, красивых вещей, изделий прикладного искусства». В 1926 г. Саид возобновил связи с Этнографическим отделом, куда от него поступили: медный кувшин, вышитая скатерть и кинжал с ножнами (кол. 4513, 4514, 4552); в 1928 г. – кинжал, музыкальный инструмент хамуз и пара носков (кол. 4786, 4934); в 1939 г. – коллекция высокохудожественной резной деревянной утвари кубачинцев (кол. 6234) и вышитый носовой платок (кол. 6269-15).

В 1930-х гг. пристальное внимание этнографов и искусствоведов (прежде всего сотрудников музеев) к самому кубачинскому ремеслу привело к тому, что кубачинцы стали предлагать музеям свои графические работы с изображениями своих изделий и орнаментов, выполненные карандашом и тушью. От Саида Магомедова в 1938 г. в Государственный музей этнографии поступил альбом, на страницах которого помимо ювелирных изделий были воспроизведены интерьеры кубачинского дома (кол. 6094), а в 1939 г. – еще 14 цветных рисунков с различными орнаментальными композициями (кол. 6269).

Е.М. Шиллинг писал, что графика Магомедова характеризуется «сложностью построений, имеющих густую, почти не оставляющую пробелов орнаментацию. Она отличается большой насыщенностью, уверенностью и <…>законченной ритмичностью и какой-то особой подкупающей логикой. В округлости и весомости мелких элементов, складывающих узор, сказывается рука гравера и особенности техники гравировки». Исследователь считал, что в графических работах творчество Саида проявилось особенно ярко: «Он дальше, чем другие мастера, пошел вперед <…> по части расширения возможностей использования кубачинского орнамента <..>.. Он создал великолепные рисунки, пригодные для узорных тканей, обоев, украшения зданий и иных художественных поделок и применений». Известно, что по заказу правительства Дагестана Саид в 1937 г. подготовил альбом для Г.К. Орджоникидзе, а в 1940-м приезжал в Москву и передал серию рисунков в подарок И.В. Сталину.

В 1941 г. Саид Магомедов скончался в г. Махачкале. Вот что писал о нем Е.М. Шиллинг: «Энергичный, предприимчивый, хорошо воспринимавший новое, он был вместе с тем крепким хранителем кубачинских обычаев, общественных установлений и правил».

Уже после смерти мастера в Государственный музей этнографии были переданы два альбома его рисунков из расформированного московского Музея народов СССР (кол. 8764-9249-9296; 8764-9297-9337). Весьма вероятно, они либо были собраны Шиллингом, либо даже созданы по его просьбе, на это косвенно указывает обнаруженный в одном из них фрагмент автобиографии Саида Магомедова (кол. 8764-9249_вкладка). Кроме того, этот альбом был запечатлен, судя по рисунку, на одной из фотографий Саида Магомедова, хранящейся в Кунсткамере (МАЭ И 1798-370; РЭМ 8764-9281).

В 1981 г. из Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Академии художеств СССР поступило еще 14 рисунков Саида Магомедова (кол. 10228). Помимо РЭМ его графические работы хранятся также в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук, Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства, Государственном музее искусства народов Востока.

Саид Магомедов внес огромный вклад в формирование кавказского (прежде всего дагестанского) собрания РЭМ. Всего в музей им была передана 51 коллекция (более 200 предметов и около 150 рисунков) по культуре аварцев, азербайджанцев, даргинцев, иранцев, кайтагцев, кубачинцев, табасаранцев. Многие предметы можно назвать не просто высокохудожественными, а настоящими шедеврами декоративно-прикладного искусства.

Библиография
Чепелев В.Н. Саид Магомедов из Кубачи // Творчество. – 1939. – № 11. – С. 12.
Шиллинг Е.М. Саид Магомедов // Кубачинцы и их культура: Историко-этнографические этюды. – М.: Наука, 1949. – С. 126–131.
Алиханов Р. Кубачинцы за границей // Искусство Кубачи: Альбом. – Л.: Художник РСФСР, 1976. – С. 52–59.
Гусейнов А.Г. Саид Магомедов // Кубачи и кубачинцы. – Махачкала: [б.и.], 2000. – С. 58.
Гуляева Е.Ю. Кубачинцы: диалог культур и музеи // Евразия – диалог культур: Материалы Двадцать вторых Санкт-Петербургских этнографических чтений / Российский этнографический музей. – СПб., 2023. – С. 205–211.

Источник: Российский этнографический музей

https://ethnomuseum.ru/collections/coll ... edov-said/

[Нелунатик-увы]

В книге Евгения Михайловича Шиллинга 1937 года опубликован рисунок портсигара Поединок рыцарей:




В Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук хранятся два негатива на стеклянном носителе одного серебряного портсигара.
Из описания: "Художник Саид Магомедов. С альбома МНСССР. 1935 год"






По всей видимости, это один и тот-же портсигар.
Но является ли Саид Магомедов автором этого портсигара? Честно говоря не сомневалась в авторстве, пока не увидела вот этот экспонат этого-же музея с описанием: "Негатив на стеклянном носителе. Резьба по кости: две брошки и два браслета (серебряные, ажурные) - с альбома МНСССР. Художник Саид Магомедов. 1935 год"




В 2018 году в Московском Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства проходила выставка «Броши 20 века». Среди экспонатов этой выставки были представлены две броши, изображенные на негативе 1935 года. Но авторство было другое:

Брошь Жар-птица, Ибрагимов А.Д., Кубачи, 1936 год



Брошь Дарю, Халиков Г., Кубачи, 1936 год




Евгений Михайлович Шиллинг в книге писал: "Он дальше, чем другие мастера, пошел вперед (правда, не в работах по металлу, которые давно бросил, а в карандашных рисунках) по части расширения возможностей использования кубачинского орнамента в наши дни... Как никто он разбирался в антиках, снабжая ими Государственный Эрмитаж и другие музеи... Он был страстным любителем орнамента, красивых старых вещей, изделий прикладного искусства. Больше же всего он все-таки любил и понимал искусство своего родного селения и оставил после себя богатое творческое наследие".

Возможно, на основе его рисунков многие кубачинцы изготавливали и портсигары, броши, шкатулки, пряжки...

Возможно, на основе рисунка талантливого кубачинца Саида Магомедова был изготовлен и этот портсигар (клейм нет)

Портсигар Поединок Рыцарей и Герой страны Советов, предположительно Кубачи








Как все переплетается. Вспоминалась тема "Портсигары с клеймом ЮКМ (или все же ЮХМ?)", в ней есть портсигары с красноармейцами и с гирляндами как у Героя страны Советов. Кубачинская земля - земля традиций, труда, мастерства!