Владмир Пантелеев Серебряный подстаканник
… - Садитесь, генерал, Вы взяты в плен.
Генерал без иллюзий сразу понял в чём дело и, что произошло, он молча и без эмоций накинул мундир на плечи, и, не застёгиваясь на пуговицы, сел в кресло за свой письменный стол, отхлебнул из стакана в серебряном подстаканнике глоток уже остывшего чая и закурил папиросу…
Генерал собрался с мыслями и, наконец, заговорил, обращаясь к Берзину:
- Я могу узнать, кто меня пленил?
- Красная армия. Я боец части особого назначения Берзин, бывший матрос Балтийского флота.
- И куда мы направляемся? Если, конечно, такой вопрос имеет право задать военнопленный.
- Будем прорываться в расположение частей Красной армии. Если это нам не удастся, с Вами придётся поступить по законам военного времени.
- То есть пустить в расход.
- Да, расстрелять.
- Тогда позвольте мне написать письмо родным.
- Вы не уверены, что мы проскочим.
- В любом случае меня расстреляют на том берегу.
- Всё будет зависеть от Вашей искренности и желания помочь делу революции.
- В моём возрасте принципов не меняют, как и присягают только один раз в жизни… Мой денщик жив? Я могу попросить его принести мне стакан горячего чая?
- Да, да, конечно, можно и чая, - и Берзин крикнул одному из бойцов в коридоре:
- Как там дедуля? Зови его сюда, - на что боец ответил:
- Спросил, жив ли их благородие господин генерал, и теперь завтрак готовит. Оружия у него нет, а чересчур большие кухонные ножи мы забрали.
Денщик вошел с маленьким подносом и полотенцем, перекинутым через руку.
- Принеси-ка мне горячего чайку, Тимофей, - обратился к нему генерал. Тимофей поставил подстаканник на поднос и с понуро опущенной головой вышел. Видя понурый вид денщика, принявшего на себя вину за всех, кто подвёл генерала, Берзин попытался его оправдать:
- Он оказал сопротивление лопатой, оружия у него не было.
- Я в нём никогда не сомневался. Во время Брусиловского прорыва он сам раненый меня раненого на руках вынес в тыл, в лазарет. Мы, два старика, доживающие свой век, стали с ним, как братья. Я хороню его подле себя, а он отвечает мне заботой и вниманием… - Обещайте мне, что Вы отпустите Тимофея с миром на какой-нибудь станции до того, как расстреляете меня. Он этого не переживет.
- Генерал, я не могу обещать Вам того, что не входит в мои права и обязанности, но я обязательно передам Вашу просьбу своим командирам.
- А позвольте, молодой человек, извините, язык не поворачивается назвать Вас господином или товарищем, поинтересоваться, а сколько же вас было, красноармейцев? И как вам удалось нейтрализовать двадцать кадровых офицеров и почти взвод солдат охраны?
- Нас, нападавших, всего четверо вместе с машинистом.
В штабе красноармейской бригады, допрашивает генерала комбриг Попов.
- Я старый солдат. Больше сорока лет не снимаю военную форму. Добрая половина этого срока прошла в походах и войнах. Много чего я видел в своей жизни, и могу оценить достойного противника. Я вынужден признать своё поражение. Мужество, решительность, смелость, изобретательность, инициативность и дисциплина ваших бойцов поразили меня. Будь Берзин сейчас в моём подчинении, он получил бы много наград.
- Наши солдаты воюют не за награды, а за землю, свободу, будущее своих детей, за жизнь без царя, за мировую революцию, в конце концов,- прервал его один из сопровождавших Попова красных командиров, но генерал продолжил:
- Я хочу верить, что у Берзина будет большое будущее, и он совершит ещё немало дел во славу России. Мои дни сочтены, и я бы хотел оставить ему на память дорогую для меня вещь. Вот этот серебряный подстаканник.
Я получил его в наследство от своего отца, полковника Кирилла Георгиевича Милославского, сражавшегося на Шипке в 1877 году. Сей подстаканник преподнес ему сам генерал Михаил Дмитриевич Скобелев, герой Шипки, и ценность его, как вы понимаете, не в четверти фунта серебра.
Кившенко Алексей Данилович Сражение на Шипке
Отец рассказывал со слов Скобелева, что сей подстаканник, ему в свою очередь, преподнёс кто-то из родственников и наследников адмирала Нахимова, героя Синопского сражения и обороны Севастополя 1854-55годов. А Павлу Степановичу достался он в наследство от его друга и соратника адмирала Михаила Петровича Лазарева. Одного из первооткрывателей Антарктиды, который спустя лет двадцать, будучи командиром линейного корабля «Азов», в 1827 году громил турок в Наваринском сражении, за что и получил этот подстаканник в подарок от героя Бородинского сражения генерала Николая Николаевича Раевского, чья батарея и сдержала в тот день французов.
А вот Раевскому этот подстаканник вручил сам Михаил Илларионович Кутузов, фельдмаршал, полководец, спаситель России от нашествия Наполеона. Случилось это в 1813 году, в день присвоения Раевскому звания генерала от кавалерии. То ли шутя, то ли в серьёз, преподнося подстаканник, Кутузов сказал Раевскому: «Казаки отбили обоз, а в нём наполеоновская кухня и серебряная посуда. Повара пленные говорят, будто, из этого подстаканника Наполеон чай хлебал под Бородином, сидя на барабане, и твою батарею в трубу подзорную разглядывал. А теперь твой черёд чаёк попить, когда на Париж смотреть будешь».
Закончив рассказ, генерал протянул Берзину руку со стаканом в подстаканнике. Берзин смутился:
- У нас положено все ценные вещи из золота и серебра сдавать в государственную казну.
- А Вы,- и генерал обратился к Попову,- выдайте Берзину, как это у вас называется, мандат, кажется, о том, что данный серебряный подстаканник конфискован в захваченном вами штабе белой «N-ской” дивизии, и вручён бойцу красной армии Берзину в качестве награды за взятие в плен белогвардейского генерала. И ещё у меня одна просьба. Отпустите с миром моего добровольного денщика Тимофея,- и генерал чуть ли не силой сунул подстаканник Берзину.
- Бери, бери, потом разберёмся, вещь историческая, надо сохранить,- промолвил Попов, обещая уладить вопрос с комбригом.
Позже комбриг, услышав от Попова пересказ генеральского рассказа, такой мандат Берзину выдал, как и обещание представить к ордену Красного знамени, которое выполнил, чем, видимо, и предохранил его в годы репрессий. Ведь ни у кого не повернулся язык назвать врагом народа человека, пленившего белого генерала, о дальнейшей судьбе которого Берзин узнал из секретных архивов много лет спустя, уже, будучи офицером контрразведки. Генерала Милославского большевики расстреляли в конце девятнадцатого года.
Его добровольного денщика, Тимофея в тот же день описываемых событий отправили с подводой отвозить в госпиталь раненых беляков: солдатика с простреленной ногой и постоянно терявшего сознание от полученного сотрясения мозга штабного поручика. Их сопровождали человек пять легкораненых красноармейцев с винтовками. В каком овраге находится их «госпиталь» никому не известно.
